День 2: что-то, что является незаконным, непозволительным, но...

[Давеча]

вы считаете, что это должно быть допустимым

К сожалению, в моей стране права женщин очень ограничены. Например, матери нельзя вывести за границу(на отдых, например) своего несовершеннолетнего ребенка без разрешения его отца. Даже если они в разводе и мужчина не принимал ни малейшего участия в жизни их общего ребенка. Это значит, что любой козел может из вредности запретить женщине поехать на отдых с ее ребенком! Я считаю, что женщина должна иметь право сама решать, куда ей ехать с ребенком, в какую школу его отдавать и с кем ей жить.

В законодательстве до сих пор есть огромные пробелы по отношению к изнасилованиям. Я считаю недопустимым проводить обычные судовые расследования по отношению к женщинам, пережившим изнасилования. Однако это невозможно в моей стране сейчас, но мне бы очень хотелось, чтобы это стало законным.

Чужая паста об изнасилованиях

Если женщина обвинит кого-то в изнасиловании, это вовсе не значит, что ей поверят, посочувствуют и помогут. С учетом того, что в нашей культуре процветает обвинение жертвы, абсурдной кажется сама идея о том, что женщины массово и добровольно согласились бы на социальные, юридические и медицинские последствия, которые следуют за подачей заявления об изнасиловании.
Женщине, решившейся публично рассказать о сексуальном насилии, скорее всего, придется услышать миллион вопросов, затрагивающих разные аспекты ее личной жизни. Как она была одета? Почему она вышла из дома вечером? Зачем она пила алкоголь? Может быть, она спит с кем попало? Почему она не кричала? Она уже занималась сексом с этим человеком раньше? Она сопротивлялась?
И это далеко не все вопросы, на которые придется ответить предполагаемой жертве. Но часто ли вам приходилось слышать о том, чтобы у обвиняемого в изнасиловании спрашивали о его одежде, сексуальной жизни и предпочитаемых напитках?
Вера в распространенность ложных обвинений подпитывает традицию обвинения жертвы. Хотя люди часто демонстрируют праведный гнев, узнав об изнасиловании, общество все еще регулярно ставит под вопрос убедительность показаний жертв. Мы живем в мире, где люди, решившиеся обратиться в правоохранительные органы, сталкиваются с грубым нарушением их права на конфиденциальность и личное пространство: допросами с пристрастием со стороны полиции и членов семьи, необходимостью давать показания в суде, что заставляет пережить травму еще раз - публично. При этом окружающие постоянно пытаются дискредитировать жертву нелепыми вопросами о том, насколько обтягивающие джинсы она надела в тот вечер.
Предполагаемые жертвы подвергаются гораздо большему количеству всевозможных проверок, чем предполагаемые насильники. Иногда имена, личные данные жертв и даже видеозаписи их изнасилования выкладываются в интернете. Адвокат со стороны обвиняемого почти всегда старается выставить жертву лгуньей, заявляя, что она недостаточно сопротивлялась или кричала, чтобы считаться изнасилованной.
Таким образом, женщина, которая обвиняет кого-то, привлекая правоохранительные органы или даже просто делая устное заявление внутри своего круга общения, подвергается огромному давлению и риску.
Если ей не поверят, то она рискует потерять друзей и близких, которые решат, что она обманщица и незаслуженно очерняет их приятеля.
Если она обратится в полицию и ее дело дойдет до суда, ей придется снова и снова рассказывать все детали случившегося (а возможно и подробности сексуальной жизни до изнасилования) множеству людей, большинство из которых даже не в состоянии адекватно оценить, что является согласием на секс, а что нет.
Дело женщины, которая обвинила пятерых мужчин в групповом изнасиловании, было закрыто на основании ее разговоров в онлайн-чате о групповом сексе. Закрытие этого дела перечеркивает все мечты феминисток об установлении культуры согласия. С точки зрения суда, эта женщина не имела права на доверие, потому что имела "девиантные" эротические фантазии.
Если мы будем считать, что у всех людей разные границы согласия, желания и насилия, то мы рискуем классифицировать реальное преступление как ложь.
Если женщина сначала соглашается на секс, а в процессе меняет решение и просит прекратить, но ее партнер_ка не останавливается, - это изнасилование. Но не каждый суд, журналист и насильник согласится с этим утверждением. И если те, кто понимает суть согласия, увидят необходимость в расследовании такой ситуации, то другие отмахнутся от этой женщины как от лгуньи или "истерички", хотя ее случай однозначно является сексуальным насилием.
То же самое можно сказать о случаях растления малолетних, изнасилований при помощи наркотиков и алкоголя, изнасилований в браке и т.д. Во всех этих ситуациях найдутся люди, которые путают отсутствие агрессии с согласием.(с) m.vk.com/wall-56933336_51019

Также я считаю, что следует сделать законными не-гетеросексуальные браки. Прекратить эту травлю. Чтобы не было нужды делать каминг-ауты, чтобы это все воспринималось естественно и обыденно.

Чета эти 365 смотрятся так, будто я пишу сочинение на очень серьезный вступительный экзамен в какое-то скучное место. Так всегда выходит, если я пытаюсь сделать свои мысли хоть чуточку последовательными.

@темы: 365

Comments

[Bats]

Давеча, я согласна про легализацию негетеросексуальных браков.
Про изнасилования задумалась - почему Вы говорите только об изнасилованиях женщин? Мужчин тоже, бывает, насилуют, и им в процессе судопроизводства тоже приходится нелегко.

Мне очень интересно читать Ваши серьёзные ответы на флешмоб. Спасибо, что пишете.